Помни о смерти
Помни о смерти
Во время тяжелой болезни я была потрясена выказанной мне поддержкой и любовью друзей, впервые реально ощутила не только близость смерти, но и невероятную близость Бога, перестала оглядываться на мнение других людей и начала быть самой собой. Я думала, что, выйдя из больницы, буду жить по-другому, что каждый день моей жизни наполнится смыслом — ведь я теперь опытно знаю, как хрупка перегородка, отделяющая жизнь «здесь» от ухода «туда». Ощутив краткость дней, я решила проводить оставшееся мне время жизни, радуясь! Я понимала, что придется выйти на работу — одной зарплаты мужа недостаточно, чтобы прокормить меня и двоих детей-подростков. Но при мысли о том, что необходимо вернуться к сидячей работе в бухгалтерии, становилось грустно, хотя своим сотрудникам я была благодарна безмерно за оказанную мне помощь и поддержку.
Я вернулась в бухгалтерию, пока — на полставки. Мне присвоили инвалидность, сил маловато после 8-ми химий, устаю быстро, соображаю плохо, и главное, кто меня возьмет на другую работу? Но после пережитой встряски что-то открылось в моей душе, я начала писать добрые рассказы, и этот Божий дар — невероятно радостное, утешительное приобретение для меня.
Жаль, что я теперь не молюсь так же горячо, как молилась в больнице, и за меня, видимо, уже не молятся так усердно, как прежде. И хотя стараюсь исповедаться и причащаться почаще, я уже не чувствую такой сильной благодати, которую в изобилии посылал Господь моей душе в самые тяжелые дни. Добрые люди, молящиеся за меня или просто желающие мне выздоровления, поистине как на руках пронесли меня через все девять месяцев трудного лечения. Верю, что именно по их молитвам Господь давал такие душевные силы, что меня считали самой позитивной и оптимистичной в больнице! Не сомневаюсь, если бы не эта милость Божия, я бы не выдержала всего, что было…
За короткое время несколько человек из тех, с кем успела подружиться в больнице, ушли в мир иной. При мне началась агония у Татьяны, и я, сидя рядом с ее дочкой, тихонько читала молитвы про себя, потому что сердце кровью обливалось, а врачи почему-то запаздывали. Светлана — энергичная, рыжая и шумная, постепенно угасала у меня на глазах, теряя свою живость и красоту, и умерла уже дома, куда ее выписали, как паллиативную больную.
Марина, с потрясающим чувством юмора, сильная духом, реалистка, но и оптимистка, находящая смешное во всякой «патовой» ситуации — ее любили и медперсонал, и больные. Она боролась с болезнью до последнего, прогноз свой понимала, но очень хотела жить, и последние дни держалась уже только этой волей к жизни. «Сгорела» в больнице, за два дня… Я уже была дома в то время. Не зная о ее кончине, всю пятницу думала про Марину, и какая-то безысходная тоска давила душу. Я не понимала, в чем дело, в воскресенье пошла в храм, исповедалась и причастилась. Мне полегчало немного. А в понедельник позвонила общая знакомая и сказала, что Марина умерла в пятницу. Когда я заказала сорокоуст об упокоении и панихиду, давящая тяжесть отступила от моего сердца, осталась только грусть. И я не могла отделаться от мысли, что сразу после кончины ее душа стучалась ко мне, просила молитв...
Я теперь всегда подаю записки на службу за усопших Татиану и Марину (о Светлане я не уверена, что она крещеная), и твердо верю, что ТАМ им — намного легче, оттого что их поминает Церковь.
Сейчас я нахожусь в частичной ремиссии. Моя жизнь, на поверхностный взгляд, не очень-то и изменилась. Мне говорят: «Забудь все — болезнь, больницу, лечение — как страшный сон!», то есть не думай о том, что смерть так близко, чтобы не бояться. Но я не могу вот так, просто, жить, будто со мной ничего не случилось! Только вид сделать могу, а на самом деле — разве возможно вообще забыть ТАКИЕ вещи, как пережитая смертельная угроза? Да и разве она, эта угроза смерти, ушла навсегда? Да и для того ли опасность проходит через жизнь и минует нас, чтобы мы просто забыли то, что с нами было? Я верю, что все, что произошло, происходит для чего-то. Да, все мы умрем когда-нибудь, но Господь иногда попускает приблизиться к краю пропасти с реальной возможностью свалиться туда, а потом — «выдергивает» из неминуемой гибели, на время отводит от края. Я думаю, поняв, что смерть — очень близко, все же неправильно после этого жить в унынии и страхе, потому что не может это быть целью любящего Бога. Думается, этот опыт подается нам от Него Самого для того, чтобы мы поняли что-то — про себя, про свои ценности, про других людей, про Бога, наконец, и, оставшиеся до НЕМИНУЕМОГО перехода в Вечность, свои дни проводили по-другому. «Помни о смерти своей, и вовек не согрешишь...» Помнить о смерти необходимо! Хотя бы для того, чтобы больше ценить то, что получили даром — свою жизнь и тех, кто любит нас.
М. К. Куфина
